"Записки ПомБура или Техника безопасности."

До буровой добраться, чтоб вы знали от меня, это уже целая история. Раньше до месторождения нефти и газа  на вертолетах летали. А потом умные дяди что-то там посчитали - пересчитали, короче абламиццо-придеццо, говорят, уважаемые товарищи нефтяники. Чересчур шикарно, говорят, живете - вертолетом туда, вертолетом сюда. Нашлись мол тут принцы нах. Будете ездить вахтовкой короче говорят.  Ну и что поделаешь, начали все дружно ездить вахтовкой. Как раз с того дня как мы с Егором устроились туда работать, кстати. Не пришлось нам на вертолётике-то полетать. Зато пришлось круто покататься.  После пяти часов лихой езды по  колдаебинам и буеракам, жопа у меня стала напоминать перезрелую сливу квадратичной формы. Мне так кажется по крайней мере, я ж никогда не видел квадратной перезревшей сливы, да и жопы своей толком не видел, если честно,  какая она там у меня. Та ещё поездочка была. Два раза вязли в грязи - выталкивали потом этот Урал гребаный, хотя очень хотелось утопить его  в болоте вместе с жирным мудаком водилой, который наверное думал что перевозит чугунные чушки какие, рубероид или дрова а не людей вовсе. В будке было жарко бля, как в крематории. От тряски беспрерывной у меня к тому же морская болезнь началась, намучался. Итог: 1. Бессовестно заблеванная автобусная остановка в поселке . Моё зеленое страдальческое табло приникшее к щели окна в вахтовке. Вобщем добрались худо-бедно до буровой, сразу в душ естессно, помылись, выходим, мастер (он там самым главным бугром считается) нас встречает. - Пойдемте, – говорит, - студентики, пройдете для начала инструктаж по ТБ. Покалечитесь, так хоть по науке. Распишетесь в журнале и все такое. Ну и приводит нас в вагончик один. А там уже сидит какой то пассажир еврейской такой наружности, хотя буй знает, может и не еврей. - Это Антон Хрентамзнаетбатькович - наш инженер по технике безопасности, он вам сейчас расскажет, как выжить в этом аду, и вернутся домой с минимальными потерями конечностей. - представляет нам инженера мастер и сваливает по своим делишкам. Смотрю я на этого инженера и почему то сразу вспоминаю юмористический монолог его еврейского зёмы Семена Фарады, который знал технику безопасности как свои три пальца. Похож, ули. А Антон этот вальяжно развалившись на стуле начинает: ребята, у меня два вышшых абразования, я  спицыалист, каких поискать, трали-вали, работа на буровой и опасна и трудна и на первый взгляд как будто не видна, много производственного травматизма, трали вали, вот недавно одному студенту руку к гребаной бабушке оторвало как говорится доигрался член на скрипке сильно музыку любил, а вот был ещё недавно случай…. Рассказывает он значит всякие страшные страшилки нам, а сам достает сигарету, сует ее в зубы и давай себя обшаривать на предмет наличия спичек.  Ищет-ищет, спички почему то не находятся, он нам знаком типа мол есть огонь? Мы такие как два глухонемых инвалида детства знаками ему тоже поясняем не курим мол, спортсмены . Тогда он снимает со стены эдакий  ниразунемаленький кипятильнище, какими в ведрах воду кипятят, включает его в розетку и начинает ждать, когда он раскалится. - Так вот… - продолжает какую то свою чепушню инженер, прикуривая от кипятильника, и хочет поведать нам очередную мудрость техникобезопасной науки, но тут ему приходится очень резко прервать сваю речугу, потому что раскалившийся докрасна кипятильник закономерно взрывается и осколки попадают бедняге прямо в глаза. - А-а-а-а! А-а-а-а! - кричит еврейский специалист по безопасности, падает на пол и начинает по нему кататся держась за свои зенки. Немая сцена нах: В воздухе облако такого белого парашка, типа муки, которым наполняют кипятильники. Мы с Егором, совершенно невредимые , но все в парашке и с глазами по восемьдесят копеек каждый. На полу бьется в беззвучной агонии кучерявый человечек среднего роста. Картина художника Репина: «Выпендрился». Потом была конечно дикая суета, все по беспонту бегали туда-сюда, как термиты, голову инженера обмотали мокрыми тряпками, мастер, громко матерясь типа «я этих телефонистов в разных позах» долго дозванивался до «Большой земли», в итоге чего тот самый вертолет, на котором мы изначально должны были прилететь всей сменой таки прилетел, но за больным, с которым уже к этому моменту случилась истерика, а если точнее, то он яростно стучал кулачком па столу и орал: «Я ослеп, я ослеп, сукины дети», а на  нас все смотрели как на вестников несчастий и бед, засланных на буровую с целью всех их поубивать по одному как отмазавшихся преступников в фильме десять негритят. Забегая вперед скажу, что волновались ребята не зря. Так прошёл мой первый день работы на буровой. Впереди оставалось ещё 14. Но об этом как говорится в следующий раз.
        P.S. Антона этого я потом через год встретил как-то на улице. В своих очках с сантиметровыми линзами он меня совершенно не узнал.